В сборнике «Населенные места Рязанской губернии» за 1906 год Луховицы значились, как «село Луховичи Зарайского уезда «на Рязанском шоссе и при реке Вобле». Тогда в селе числилось 284 двора и 2 890 жителей.
Ещё раньше село называлось Глуховичи, так как располагалось в глухом месте, когда почти вся территория была покрыта лесами. Недалеко, на другом берегу реки, лежало большое село Подлесная Слобода.
На территории современных Луховиц были два церковных прихода: первый в Введенской церкви Подлесной Слободы для жителей ближайших деревень Аксеново, Луховичи, Злобино, Прямоглядово и второй приход в небольшой деревянной церкви Казанской божьей матери, построенной в 17 веке в селе Сушково, где прихожанами числились крестьяне самого села и жители деревень Кунаково и Шелухино. В этих глухих лесах, подальше от преследования церкви селились молокане, не признававшие канонов православной церкви.
Исторически сложилось так, что в самих Луховицах церкви не было, потому что среди верующих преобладали молокане, которые в церковь не ходили, в троицу не верили, попов не признавали, иконам и кресту не молились, водку не пили, не курили, свинину не ели - некому было строить православный храм.
Остается загадкой каким образом нашим предкам удалось остаться в этих краях, когда ещё в 17 веке по указу царицы Екатерины всех молокан выслали в южные губернии. В старых писцовых книгах, отмечалось количество молокан. «В Луховичах в 1850 году 16 дворов молокан», «в селе Подлесная Слобода в 1850 году 17 дворов молокан», «Центром тяготения для молокан служат деревня Луховицы (прихода села Подлесной Слободы) и деревня Кунаково (прихода села Сушкова.)»
В более поздних церковных отчетах даже заниженных цифр не приводилось, а только с сожалением писали: «Между прихожанами замечается холодность к церковному. богослужению и вообще к вере; некоторые не бывают на исповеди по 10 - 15 лет. В деревне Кунаково не бывает крестных ходов по полям...» Оно и понятно - эти нерадивые прихожане молокане. Можно предположить, что многолетнее безраздельное правление архиепископов Рязанских, когда Подлесная Слобода и Глуховичи были их вотчиной и в них хозяйствовал «архиерейский двор для приезду властей», что такое вековое соседство привело к тому, что в 17 веке появились молокане, отвергающие церковь вместе с её обрядами.
Молокане жили в Подлесной Слободе, Кунакове, Луховицах, Злобине. Мимо этих деревень со старых времён шла дорога на Зарайск, и был мост через реку Воблю. На обоих берегах реки было молоканское кладбище: на правом берегу хоронили молокан из Подлесной Слободы, на левом из близлежащих деревень Кунаково, Злобино, Сушково. (Сейчас это в черте города между улицами Пушкина, Гайдара и Пионерской. На старом кладбище в советское время был возведен культурный центр «Космос» с одноименным кинотеатром.) В наше время об этом кладбище напоминают лишь небольшие могильные холмики и крупные валуны, привезённые сюда с реки. Камни почти не обрабатывались-иногда на них указывались только инициалы умершего. На молоканском кладбище не было ни крестов, ни памятников, ни оград. Где-то среди таких же камней затерялась могила моего деда Федора Ефимовича Кузнецова и других, неизвестных мне предков.
Именно из этих деревень и тянутся наши молоканские корни: Кузнецовы и Григорьевы из Подлесной Слободы, Власовы из Луховиц, Зотовы из Кунаково.
Едва ли кто мог предположить, что городом когда-нибудь станут Луховицы, а не большое село Подлесная Слобода. В середине XIX в. (1838–1841 )через Луховицы прошло новое Рязанское шоссе(от Москвы до Рязани), что вызывало недовольство местных крестьян, так как новая дорога прошла через их дворы, стоявшие поперёк дороги по берегу реки. Луховицкие крестьяне даже жаловались рязанскому губернатору. Новая дорога была рассчитана на регулярное круглогодичное использование, поэтому на ней была сооружена «каменная насыпь с барьерами».
Построенное шоссе превратило Луховицы пришоссейное село. Шоссе прошло и через деревню Злобино, в которой мой дед Федор Ефимович Кузнецов построил большой дом, разделенный на две половины резным крыльцом, прямо напротив усадьбы помещика по другую сторону шоссе.
В 1864 г. начала действовать железная дорога Москва-Рязань, появилась станция Луховицы, правда в трех километрах от деревни, расположенной на Рязанском шоссе. При самой станции Луховицы жило в то время всего 65 человек.
Постепенно начал формироваться новый центр поселения, т.е. все новые дома строились ближе к станции. Новый посёлок возник на высоком и сухом месте недалеко от леса. Там построил свой дом другой мой дед – Степан Михайлович Власов.
Поскольку Луховицы оказались близко от железнодорожной станции и от шоссе, то многие, в том числе и наши предки стали заниматься торговлей.
К началу XX века начали происходить перемены. Число жителей Луховиц приближалось к двум тысячам. Однако, и Луховицы, и соседние с ними деревни, продолжали жить привычной крестьянской жизнью.
Населения во всем Зарайском уезде на 1 января 1905 года составляло 160 тысяч человек, из них было меньше 1 тысячи рабочих, а поэтому в революции 1905 года жители практически не участвовали, а революцию 1917 года не заметили. Крестьяне и немногочисленные рабочие из этих же крестьянских семей стали понимать, что произошло только тогда, когда советская власть стала забирать весь урожай до последнего колоска.
Богатые-обеднели, бедные-обнищали, после чего советская власть начала объединять бедняков для коллективной ' работы на земле и создавать в каждой деревне свой «колхоз».
Противники колхозного строительства были объявлены врагами трудового народа-кулаками и приговорены к ссылке или к концлагерю: из Подлесной Слободы-14 человек (из них трое Кузнецовых) из Луховиц 22 человека (среди них трое Власовых), из Кунаково- шесть семей колхозных вредителей, (в том числе семья Зотовых).
Не знаю вернулся ли ещё кто-нибудь, но я знал только дядю Петю Зотова. Он с семьёй провел 7 лет на Соловках.
От нашей деревни Злобино до Луховицкой школы, где мы учились было больше 5 км, автобусы ещё не ходили, к нам и электричество то провели только в 1947 году. У нас и в Луховицах, которые были для нас столицей, а тем более в Злобине, где мы жили, жизнь текла монотонно. Почти все мужики, отцы семейств, погибли на войне, их подросшие дети уезжали в разные города, потихоньку распались колхозы, о чем никто, кроме моей бабушки Ирины Николаевны, колхозной активистки, не жалел.
Нам совсем не хотелось быть деревенскими, поэтому мы радовались, когда в 1957 году Луховицы объявили городом, а Злобино вошло в черту нового города, и мы стали считаться горожанами. Город начал развиваться. В 1959 г. в новом городе, вместе с Соцгородом и близлежащими деревнями Сушково, Злобино, Кунаково жили 9,5 тыс. человек.
В 1958 году напротив нашего дома, на другой стороне Рязанского шоссе, стали строить хозяйственный магазин. Родители нанялись сторожами на стройку, а меня взяли каменщиком. Кирпич на стройку возили на самосвалах, грузчиков предусмотрено не было, и сгружали кирпич прямо на землю, просто перевернув кузов. Конечно, на земле был уже не кирпич, а гора обломков.
Хозяйственный дух моей бабушки Ирины Николаевны не мог перенести такого расточительства, а наш дом, наскоро построенный без фундамента более 20 лет назад, требовал капитального ремонта-подгнили нижние бревна. Бабушка собрала всю свою семью: детей, внуков, и под её неусыпным контролем из битого кирпича нами был выложен капитальный фундамент для дома. Если раньше дом стоял торцем к шоссе, то новый дом повернули, и он смотрел всеми окнами прямо на Рязанской тракт, а стены были сложены всё из тех же столетних брёвен, оставшихся от Луховицкого амбара деда Степана Власова. Кто же знал, что потом будет столько машин, что и окно открыть будет нельзя, а разговаривая придётся кричать во всё горло.
Очень помог при перестройке дома мамин брат, балагур и весельчак дядя Вася Власов, работавший шофером в Москве. Он откуда-то пригнал целый грузовик железа для крыши. А вот, приезжавшая из Песков мамина старшая сестра тетя Маня, воспитанная ещё в молоканском духе, честная и правдивая до крайности, наших поступков не одобряла.
Город продолжал расти. Особенно быстро рос район Соцгорода, где строил многоэтажные дома для своих работников Луховицкий машиностроительный завод. Мой двоюродный брат Виктор Седлецкий (1936-2003), работник этого завода, бросил одряхлевший дом, построенный нашим общим дедом Федором Кузнецовым, и в 1970 году получил новую 4-х комнатную квартиру в Соцгороде. Он переехал туда вместе со своей семьей, матерью и нашей общей бабушкой Ириной Николаевной.
Приезжая в Луховицы я навещал брата, который работал, собственно, не на заводе, а на радиоточке наблюдения за полетами испытываемых самолетов МИГ, расположенной недалеко от деревни Врачево. Место было живописное, почти не тронутое человеческой цивилизацией. Нина, жена Виктора, уволилась с молокозавода, где ей приходилось работать в условиях полной антисанитарии, с кишащими вокруг крысами, постоянно в резиновых сапогах, и тоже стала обслуживать радиоточку.
Они вместе перепахали вокруг землю, посадили фруктовые деревья, поставили теплицу, засадили огород. Военный объект с высокими мачтами антенн стал просто оазисом в заброшенной деревне, да ещё и защищенным от непрошенных гостей забором из колючей проволоки.
В 1970 году число жителей Луховиц выросло до 18 тысяч, но меня среди них уже не было - я покинул Луховицы и приезжал к родственникам только в качестве гостя.>В 1972 году умерла моя бабушка Ирина Николаевна. Похоронили бабушку на Луховицком кладбище, недалеко от развалин церкви Николая Чудотворца, которая действовала совсем немного времени. Построили её где-то в начале ХХ века: то ли в 1903, то ли в 1913 году, потому что молоканам, жившим раньше в Луховицах, церковь не требовалась. Закрыли её без особого сопротивления со стороны сельчан в 1938 году, когда в стране религия христианско-православная сменилась религией атеистическо-коммунистической.
После закрытия церкви в здании разместили пекарню, и безбожников совершенно не смущало, что пекарня соседствует с кладбищем. Однажды в пекарне случился пожар, но каменные стены пожар вынесли, тогда местные власти приспособили здание церкви под склад, но после пожара крыша сначала немного подтекала, а потом и вовсе потекла. Требовался серьёзный ремонт, поэтому власти решили денег зря на старое здание не тратить, и просто бросили церковь на волю дождя и снега. Так она превратилась в загаженные развалины, хотя кое-где и просматривались остатки росписи.
Позже рядом с бабушкой похоронили её дочь тетю Катю, её внука Виктора, моих родителей.
ДедаЛёня
Добролюбов И.В. Историко-статистическое описание церквей и монастырей Рязанской епархии. Зарайск, 1884. С. 228.ДедаЛёня
Писцовые книги Рязанского края XVI–XVII вв. Том 1. Вып. 2. Рязань, 1997. С. 25.ДедаЛёня
Шаблин А.А. Старые Луховицы. Культура местного сообщества в меняющемся мире. Рязань, 2007. С. 37.ДедаЛёня
Комментарии
Отправить комментарий